"Сейчас ярких живых фольклорных традиций уже нет – мы собираем лишь воспоминания"

17.07.2022 8:00

17 июля в стране отмечается Единый день фольклора – рождение этого праздника особенно актуально именно сейчас, в год культурного наследия народов России. Нижегородская область невероятно богата фольклорным наследием: обрядами, песнями, обычаями и не только. Десятилетиями студенты филологического факультета (а ныне института) ННГУ им. Лобачевского ездили по деревням и сёлам Нижегородской области, собирали уникальный материал и кропотливо записывали его. О том, как уходит народная культура, о домовых и леших, об уникальности Дивеевского наследия и о том, какие традиции живы до сих пор, мы поговорили с ассистентом кафедры русского языка и литературы Наталией Храмовой и кандидатом филологических наук Юлией Шеваренковой.

— Силами студентов филфака за несколько десятилетий был глубоко исследован фольклор всей Нижегородской области. Как и для чего эти исследования были начаты?

Наталия Храмова: Прототипом для студенческих фольклорных экспедиций стали научные фольклорные экспедиции XIX века. Тогда этим занимались учёные-любители, которые понимали, как важно сохранять эту культуру, а в советское время экспедиции поставили на массовый образовательный поток.

Сейчас летняя фольклорная практика помогает организовать студентов, чтобы они не только прослушали курс, но и увидели своими глазами людей, которые когда-то пели, плясали, рассказывали сказки. Студенты собирают информацию для того, чтобы учёные впоследствии могли её изучать. К сожалению, культура уходит очень быстро. Она уже практически ушла: мы имеем дело не с живой традицией, а лишь с памятью о ней.

— Каким образом проходит сбор информации?

Юлия Шеваренкова: Мы заранее договариваемся с районными властями, едем в область, заселяемся в общежитие или съёмную квартиру. А раньше можно было и не договариваться. Помню, выгрузились мы в каком-то селе в Ветлужском районе и пошли по домам. Поразительно, но ведь кто-то нас даже селил и кормил собственной картошкой. Мы иногда даже денег не оставляли, жили все в одной комнате, порой спать приходилось вдвоём на односпальной кровати.

Находить людей тоже раньше было проще, потому что люди были более открытыми. В 2000-е годы в деревнях царила очень доброжелательная атмосфера. Мы стучались — нам открывали. Если в беседе отказывали, мы просили послать нас к кому-то очень старенькому, кто раньше пел, был активным и весёлым.

В те годы ещё можно было найти информанта, который являлся носителям традиции, то есть, того, кто делал что-то сам. К примеру, разговариваешь с восьмидесятилетней старушкой, а она помнит, как участвовала в беседках. Так называли сборища, когда девушки с парнями встречались в избе: девушки пряли, а парни играли на гармошке и плясали.

Сейчас тех, кто помнит, стало меньше. Но мало того, чтобы человек хорошо помнил, нужно ещё, чтобы он смог понятно рассказать. Бывает, кто-то что-то и знает, но не в силах объяснить даже фасон и цвет платья. А бывает, вбросишь один вопрос — и идёт поток воспоминаний, причём воспоминаний маминых от дочери, которой лет 60. Редкий человек помнит время и может рассказать про него в деталях, в людях и событиях.

Задача студентов состоит как раз в том, чтобы найти такого вот информанта и суметь выспросить – опросник у нас просто огромный.

КАК УХОДИТ ТРАДИЦИЯ

— Если всё сложнее найти тех, кто помнит, означает ли это, что со временем воспоминания сотрутся вовсе?

Наталия Храмова: Совершенно верно. Сейчас ярких живых традиций уже нет – мы собираем лишь воспоминания. И видим, как эта традиция затухает: что отмирает в первую очередь, а что остаётся до последнего и как трансформируется.

Вначале ушли эпические жанры, например, былина. За былиной ушли баллады, за ними стали потихоньку уходить песни.

Юлия Шеваренкова: Появилось школьное образование, а в школах рассказывали, почему нельзя красить яйца, нельзя ходить колядовать и так далее. Вот, говорят, есть книжки – узнавайте отсюда, как устроен мир, а праздники отмечайте только советские. И, если ваши бабушки будут вас заставлять, не поддавайтесь – это плохо, это пережиток буржуазии.

Большинство традиций начало умирать в середине XX века — сказывается отток молодого поколения из деревень в города. Трансформируется свадьба, поскольку уже есть развитый гражданский брак, поскольку браки заключает советское поколение.

Наталия Храмова: Интересный факт: раньше на свадьбах использовали сексуальную символику: вешали морковку и две картошки на пах. А в Тоншаевском районе нам рассказали, что однажды на второй день жениху и невесте испекли два блина в форме половых органов.

Юлия Шеваренкова: Советская власть пыталась выстроить свою культуру, хотя и видела, что народная — живучая. Сочиняли новины про Сталина, агитационные частушки, песни. Новины – это те же былины, только с советскими персонажами. Звучали они примерно так: «Вышел Сталин в чисто поле, увидел врагов, говорит Ленину: давай вместе», — и вот они побеждают этих врагов.

СВЯТОЧНЫЕ РЯЖЕНИЯ

— О чём именно вы спрашиваете информантов?

Юлия Шеваренкова: Ключевые вопросы: календарные обряды, верования, суеверия. Начинаем с общего: расскажите, как жили в прошлом? Настраиваем собеседника, чтобы он пришёл в расположение к нам, понял, зачем мы вообще пришли. Иногда говорим: мы исследуем фольклор, а они отвечают: я не знаю ни песен, ни частушек, ни анекдотов, ни тостов.

«А мы не об этом, расскажите, как замуж выходили, как гадали, как ходили колядовать».

Наталия Храмова: Иногда наши разговоры напоминают допросы. Например, рассказывает бабушка: а вот мы на Святках веселились, рядились в барыню. А мы ей: а как эта барыня была наряжена, а ряженые меняли голос или не меняли? А лицо закрашивали? А чем закрашивали? А зубы из картошки вставляли?

Юлия Шеваренкова: Всё, что связано с весельем, с возможностью нарядиться, пошутить, когда за это нет никакого наказания, всё это продолжалось максимально долго.

Акак пошутить? Дверь завалить снегом и облить её, чтобы ты из дома не мог вылезти и выбирался через окно. Ряженные имели право это делать: за это не ругались, не дрались, в милицию не подавали. Иными словами, ряженые могли хулиганить.

Святки не были запрещены, так как не связаны с церковью. Ну выпили мужики, нарядились, погалдели – нормально. Когда мы об этом спрашиваем, люди помнят только веселье – смысл, зачем это делалось, уже не помнят.

Ряженые были разные: весёлые и страшные. Кто-то, например, мог изображать труп. В некоторых деревнях в красочные костюмы рядились девки и парни, а в страшные только взрослые мужики.

Чтобы сделать лицо святошника – того, кто рядится на святки, — страшным, в рот вставляли два клыка из картошки. Скрывали лицо, меняли голоса и походку, чтобы быть неузнанными. Если рядились в медведя, то это вывороченная наизнанку шуба, тулуп, шапка-ушанка. Вот он вошёл в избу ряженный медведем, а там девушки. Потому что ведь туда интересно ходить, где есть девчонки. Чтобы визжали, чтобы в темноте их можно было пощупать. Страшно и весело всем.

Наталия Храмова: А некоторые любительницы святочных ряжений пытаются заниматься этим по сей день.

ВОЖДЕНИЕ КОНЯ И ОПАХИВАНИЕ

— Есть ли в Нижегородской области уникальный фольклор, которого не найти больше нигде?

Наталия Храмова: Нельзя сказать, что в Нижегородской области есть что-то уникальное, чего нет больше нигде, потому что административное деление нам навязано. Возьмём простой пример. Если в XIX – XX веках переселенцы ехали по кировскому направлению, то и традиции с Кировской областью у нас общие. Они плавно перетекают из региона в регион. А в соседних деревнях, наоборот, традиции могут быть разными — если, скажем, в одной живёт исконное население, а в другой переселенцы.

Юлия Шеваренкова: В Рождество дети ходили колядовать по домам и пели колядки, но где-то эти песни будут называться «колёдки», где-то «колядушки». Немножко по-разному будет звучать текст. То есть разница в деталях. А традиция одна – на то она и называется русской народной.

Наталия Храмова: Я сама родом из Тоншаевского района и застала бабулечек 10-х, 20-х годов рождения, которые рассказывали про шиликунов. Бабушку в детстве испугали – старшая сестра сказала, что «шиликуны в подполье сидят, с горящими глазами, с большущими зубами». Бабушка с тех пор боялась оставаться дома одна. Когда я поспрашивала про шиликунов в других районах, то подобных историй не услышала. Но одна женщина спела частушку про то, что «шиликунчики на подловке висят», то есть на чердаке. Ещё одна сказала, что шиликуны пугают людей. Больше нигде в Нижегородской области упоминания мы не встречали.

Или ещё пример. В нашем районе по традиции на поминки пекут рыбный пирог. Сейчас, когда люди не пекут сами, печёт хлебзавод, и в магазинах в родительский день продают рыбные пироги. Я с полной уверенностью, что так делают везде, приезжаю в Дивеевский район и спрашиваю бабушку: пекут ли у вас рыбники на похороны? А она недоумевает: какие ещё рыбники?

Юлия Шеваренкова: Кстати,Дивеевский район – это место, где отлично сохранился поминальный стол. Там обязательно подают блины первым блюдом, затем три каши, и каждой ты должен попробовать хотя бы по ложке.

Что ещё касается Дивеева, то там жива до сих пор традиция под названием «Вождение коня», и представлена она у нас куда ярче, чем в прочих регионах. Есть такой период — Петровское заговенье. Он, как правило, приходится на конец июня. В это время рядили коня: два парня надевали на себя покрывало, самодельную голову, из ивовых веток делали хвост. В последние годы в Дивеевском районе этот праздник проводился как карнавал. Рядились местные женщины кто во что, например, в крестьянку в длинной атласной юбке и яркой кофте. Одна женщина — обязательно в цыганку. И вот цыганка ведёт за поводок этого коня прямо по проезжей части (село Глухово стоит на оживлённой трассе между Арзамасом и Дивеевом). Цыганка останавливает машину, просит водителя покормить коня, дать денежку, чтобы купить сена, а женщины, идущие рядом, вовсю очень громко и весело поют матерные частушки.

Нечто похожее есть и в Сеченовском районе, в селе Мурзицы.

Наталия Храмова: К слову об уникальности. Однажды нам встретился действительно уникальный обряд – опахивание. Когда случалось какое-то массовое бедствие, болели и умирали люди либо скот, для того, чтобы оградить населённый пункт от этой болезни, женщины брали плуг, запрягались как лошади и обходили ночью вокруг села. Голые или в одежде. Это архаический обряд, а нам рассказывали, что это было буквально в 80-90-ее годы.

УНИКАЛНОЕ ДИВЕЕВО

Юлия Шеваренкова: И, конечно, уникально наше Дивеево, исследованию которого я посвятила 30 лет жизни. Сейчас экспедиции в этом районе завершены, а по их результатам выпущен трёхтомник. Монастыри есть везде, но такого богатства фольклорного материала, как в Дивееве, нет больше нигде. Может, в Оптиной пустыни или в Троице-Сергиевой лавре, но там подобной работы не проводили.

Дивеево, конечно же, отличается обилием религиозного фольклора. До 1927 года там находился Серафимо-Дивеевский женский монастырь, а недалеко от него, на окраине, относящийся к Тамбовской епархии, стоял Саровский мужской монастырь. Серафим Саровский являлся послушником мужского монастыря, но женскому тоже помогал: советами и даже материально, когда тот только начинал строиться. Вплоть до закрытия монастырей люди жили памятью о Серафиме Саровском. Можно сказать, что это зона его обожествления.

В народной памяти хранятся легенды — как он жил, какие чудеса творил, как и где проходил, как он кому снился, как повлиял на жизнь отдельно взятых людей.

Например, бабушка рассказывает, что во время войны было голодно, дети плакали – есть хотели. Пошла она за ягодами в знакомое место, набрала, а вернуться домой не может. Стою, говорит, и плачу: ну нет дороги! «Вдруг оборачиваюсь и вижу старичка, а он мне и говорит: что ты, Марьюшка, плачешь? Вон дорога. Назвал меня по имени. Смотрю — и впрямь дорога. Хоть только что не было. Давай, говорю, дедушка, я тебе ягодок насыплю». Оборачивается, а дедушки и нет. Она пошла по этой дорожке, открывает дверь, и первое, что видит – икону, которая стоит у нее в красном углу. А на иконе дедушка нарисован. И тут она понимает, что ей встретился в лесу Серафимушка Саровский. Всё, Марьюшка плачет от счастья.

Другая бабушка рассказывает, как долго болела и не могла выздороветь. Приснился ей Серафим и говорит: «Что же ты болеешь? Сходи на мой источник – горло прополощи, и никакой ангины не будет». Ангина и холодная вода никак не сочетаются – бабушка не пошла. Но вот три раза он ей приснился, на третий раз она всё же идёт, полощет ледяной водой горло, и оно у нее перестаёт болеть. И таких историй огромное количество.

Второй по значимости герой дивеевского фольклора — Николай Второй. В 1903 году Николай Второй приехал в Саров на прославление мощей Серафима Саровского. На обратном пути он на несколько часов заехал в Дивеевский женский монастырь – увиделся там с блаженной Пашей Саровской, и в народе пошли рассказы о том, как царь приезжал, как «мой дедушка его видел», как царь всем раздавал медали, как народ ходил встречал его ветками, цветами, кланялся, плакал от радости, как царь общался с блаженной.

Хотя на самом деле ничего такого не было. В воспоминаниях зафиксировано, что царь и его свита повидались со странной тётенькой, которая что-то лепетала, показывала какие-то тряпки. Но в народной памяти это событие было интерпретировано как знаковое. Паша Саровская якобы предсказала царю финал, рождение наследника, и сто лет существовали эти легенды и слухи.

КОЛДУНЫ И ХОДЯЧИЕ МЕРТВЕЦЫ

— Погружаясь в эту среду, полную суеверий, не перенимаете ли вы сами что-то?

Юлия Шеваренкова: Находясь в Дивееве, мы все становились немного православными. Мы все ходили в юбках ниже колена, в платочках. И, если я приходила на святой источник, то вела себя так, как учили бабушки. Молчи, не кричи, не веди себя развязно, перекрести водичку, сама перекрестись. Налила из ковшика – не надо над источником умываться, умойся в стороночке. Я ещё и сама начинала учить других, как правильно – таким образом, уже я сама становилась носителем традиции. Говорила пришлым: не кричите, так не принято здесь. А про себя думаю: ну ты-то чего? А я уже считала себя частью этого места.

Наталия Храмова: А однажды наши студенты решили, что их сглазили – у них случился тепловой удар, и, по их мнению, виной тому была бабушка, с которой они общались. Глаза у неё, говорят, были недобрые.

— Что из фольклорной традиции сохранилось до сих пор?

Юлия Шеваренкова: Суеверия. Поскольку с ними человек сталкивается изо дня в день, в доме. Что-то испортилось или прогремело — кто виноват? Домовой. Пошёл в лес, что-то за спиной шуршит. Оглянулся – никого нет. Кто это был? Леший.

Наталия Храмова: Когда мы только начинали свои экспедиции, люди держали много скота, поэтому были живы и все животноводческие поверья. Нам рассказывали, например, как заговором вылечить вымя. Сейчас скотины уже почти не осталось, и этот пласт уходит. Раньше завела какая-нибудь молодушка корову, не знает, как за ней ходить, и бежит к бабушке – бабушка расскажет. А сейчас никто не спрашивает, поэтому из памяти стариков информация стирается.

Юлия Шеваренкова: Но что живо вечно, так это колдуны. Колдун — плохой человек, который насылает порчу. Он есть в любом крупном населённом пункте. «Я утром занавесочку приоткрыла, а она уже стоит на перекрёстке – как только дунула, плюнула, у меня тут же глаз распух!»… Подобное рассказывают регулярно.

Причём подобные вещи рассказывают не только бабушки, но и молодёжь. Видели, говорят, как колдунья бегала в виде собаки. Её избили, а на следующий день все поняли, что это она, потому что у нее что-то было перевязано, например.

Также до сих пор живы различные поверья о смерти, загробном мире. К примеру, некоторые люди считают, что покойник приходит, даёт о себе знать, стучит. Верят в предсказание смерти: допустим, находится человек дома, вдруг слышит громкий стук, думает — либо крыша развалилась, либо мешок упал. На следующий день видит, что крыша на месте, мешок с песком на месте. А через два-три дня умирает кто-то из семьи. Значит, это было предвестие смерти – она приходила проведать.

Или умершие, если по ним очень горевать, приходят к тебе в своём обычном обличии: разговаривают с тобой, могут жить с тобой супружеской жизнью. Рассказывают в деревнях и о том, как отвадить такого гостя.

— Для чего служит собранный материал и какие планы на дальнейшее исследования имеет университет?

Наталия Храмова: Мы всегда ставили своей целью издание книг. Сейчас выпущены книги, посвящённые Сосновскому, Ковернинскому районам, трёхтомник про Дивеево, книга «Русская свадьба Нижегородского Поволжья», «Мифологические поверья» и не только. Почитать их можно в Ленинке или на филфаке.

Юлия Шеваренкова: Раньше мы выигрывали гранты на издание книг, но теперь их нет. За последнее десятилетие закрывались малые государственные фонды, сливались друг в друга… В прошлом году был объявлен научный конкурс, но через месяц его закрыли. Ждём, что будет дальше.

Фото: из архива респондентов